Ольга Романова, исполнительный директор движения «Русь сидящая»:
Все длилось минут сорок, народу было мало. В зал суда сначала не пустили Навального, потому что сотрудники полиции сказали, что велено никого не впускать. Потом не впускали сотрудников суда, они были, конечно, в шоке. Полиция собирала их отдельными кучками и колоннами водила в здание.
Покупателей соседних магазинов не выпускали, полиция и для них делала особый коридор. В общем, какой-то бред. В этот раз было очень много провокаторов, которые требовали реального срока.Приговор, конечно, превзошел самые смелые ожидания — это очень гнусно, и невозможно придумать что-то подлее. Произошел очень интересный правовой тупик с домашним арестом Алексея, потому что домашний арест — это мера пресечения по нарушению условного срока по «Кировлесу». Очень интересно, как из этого будут юридически выкручиваться. Думаю, Алексея придется отпустить в самое ближайшее время, равно как и Олега, и подвесить всю эту ситуацию до первой необходимости. Навального оставляют как фигуру на шахматной доске, с тем чтобы ей в определенный момент воспользоваться.
Я думала, что ситуация с Алексеем будет такой же простой, как в свое время с Януковичем и Тимошенко. Янукович грубо и тупо, но очень эффективно посадил Тимошенко. Теперь Тимошенко уже не политический деятель. Наши оказались намного тоньше и умнее. Они хотят отрубить кошке хвост даже не по частям, а по наночастицам. Олег, насколько стало известно, уже подал апелляцию.
Эдуард Лимонов, писатель, политик:
Очень хитроумное постановление суда — прекрасный пример черного юмора.
Я абсолютно убежден, что Навальные нагрели-таки французиков на деньги, просто, как видите, целый креативный класс считает Навальных родственниками. Ни одна мама не верит, что ее сын преступник. Навальный, как все эти мелкие мошенники в 90-е, не думал, наверное, делать политическую карьеру и поэтому выступал так же, как и десятки тысяч российских бизнесменов: неаккуратно, размашисто и незаконно. Только эти десять тысяч не сидят, а Навальный занялся политикой, вот и подняли его деятельность, а теперь за это судят.Не ожидал, что брату дадут реальный срок. По делу «Ив Роше» брат, конечно, больше виноват: у него была инсайдерская информация и связь с фирмой «Ив Роше». В этом случае не в чем даже подкопаться. Непонятным остается множество аспектов, например, останется ли Алексей Навальный под домашним арестом. Непонятно, этот условный срок в 3,5 года только по делу «Ив Роше» или еще и по делу «Кировлеса».
Петр Офицеров, предприниматель:
Все, что касается приговора братьям Навальным в месте, которое называется судом, можно охарактеризовать словами: беспредел и захват заложников. Это не имеет отношения ни к законодательству, ни к процессуальным нормам. Они все нарушены: от тайны приговора до фабулы обвинения. Дело пустое, потому что ни один из экспертов, ни один из свидетелей обвинения не смогли ничего доказать, потому что доказывать нечего, это обычный бизнес. А люди все равно получили уголовное наказание.
То, что Олега арестовали в зале суда, а Алексею дали условный срок, — это наиболее яркий пример захвата в заложники российскими властями членов семьи оппозиционеров.
Я не провидец и не политолог, но любые действия граждан России — от блокировки кортежей на дорогах до выхода на площадь — всегда приносят результат. Любые действия создают нужный вектор. Действия приближают нас к цели, хотя это и не всегда происходит сразу. Я думаю, сколько бы сегодня ни вышло людей на Манежную площадь, чем бы это ни завершилось, все равно мы станем на шаг ближе к рассвету, которого мы все ждем.
Елена Лукьянова, юрист, политический деятель:
Апелляция Олега уже подана, но она не должна касаться Олега и Алексея, потому что ничего, кроме оправдательного приговора, в данном случае быть не может. Любое преступление — это общественно опасное деяние, степень которого определяется ущербом от причиненного вреда. Из того, что мы видели, в этом процессе ущерба нет. Следовательно, это деяние не может рассматриваться как преступление и как деяние, за которое наступает уголовная ответственность. Если степень ущерба определяется политической активностью человека или желанием забрать чей-то бизнес, то нельзя говорить ни о каком правосудии. В данном случае на протяжении нескольких лет мы видим огромное количество процессов, где ущерб определяется именно таким образом. Я думаю, что в случае Навальных нет никакого состава преступления. Почему Алексею дали условный срок, а Олегу — реальный? Скорее всего, потому что один — директор, а второй — учредитель, надо было за что-то зацепиться. Ни тот, ни другой не должны нести никакой ответственности. Приговор должен быть оправдательным.
Лев Рубинштейн, поэт:
Я практически убежден, что дело «Ив Роше» раздуто и политически мотивировано, насколько я мог следить. Сразу же было понятно, что нет никаких доказательств вины и это чистой воды расправа и запугивание. Что касается того, что Олегу дали реальный срок, а Алексею — условный, то тут очевидно, что мы имеем дело с взятием в заложники, чтобы связать Алексея по рукам и ногам. Не знаю, что из этого получится. Это в каком-то смысле новая практика, предел правового цинизма, новый рубеж.
Судя по социальным сетям, очень много людей собирается прийти сегодня на Манежную площадь, включая тех, кто боится мороза и ОМОНа, потому что по-настоящему адреналиновых людей, которые просто любят «пободаться», не так много, да их никогда и не было много. Многие пишут, что приговор Навальным — такой позор, что просто нельзя оставаться дома.
Вадим Клювгант, адвокат Михаила Ходорковского:
Как юрист я этот приговор не смогу прокомментировать, потому что никто из нас не слышал никакой мотивировки, суд обязан мотивировать вид и размер наказания, которые назначаются каждому из подсудимых, поскольку это индивидуально решаемый вопрос. Но это гипотетически, если бы речь шла о деле, где есть признаки реального обвинения, судебного процесса и вынесенного приговора как акта правосудия. Весь характер этого дела и всех дел в отношении Навального и его родственников говорит о том, что речь об акте правосудия и о применении права идет в меньшей степени. Скорее, речь в данном случае идет о влиянии потусторонних сил. Комментировать это — дело не юриста, а совсем других людей.
Повлияет ли выход на Манежную площадь сторонников Навального на обжалование приговора, сложно сказать, ведь решения, к сожалению, принимают не люди на Манежной площади.
Андрей Макаревич, музыкант:
Оглашение приговора так ускорили для того, чтобы у людей не было возможности быстро собраться и выйти на Манежную площадь в большом количестве. И сам приговор тоже психологически успокаивает людей: запросили 10 лет, а дали условный срок. Алексея не сажают, чтобы народ не волновался. Ему мягко и устало дают понять: «Ну не мешай нам делать наши дела, не мешай. Видишь, мы тебя не расстреливаем, мы тебя не сажаем — не мешай!» Ему все время оставляют путь к отступлению, мол, успокоишься — и все будет нормально. Но Алексей — не тот человек, который пойдет на попятную.
Владимир Переверзин, экономист, экс-менеджер ЮКОСа:
Приговор не имеет ничего общего с законом, решение принималось в администрации президента. Поведение власти говорит о том, что она реально боится протестного движения. Иначе бы не было ни манипуляций с переносом оглашения приговора, ни условного срока Алексея. Жаль Олега — вынесенный ему приговор ничего, кроме ощущения мерзости, не вызывает. Но все равно условный срок Алексею — это маленькая победа. Победа и адвокатов, и гражданского общества, которое было неравнодушным.
Впереди еще апелляция, и я думаю, что наказание Олегу может быть смягчено. Все зависит от количества людей, которые выйдут сегодня на Манежную площадь. Если их будет много, срок Олега может быть изменен в его пользу. Я на это очень надеюсь. Наказание Алексею вряд ли изменят в апелляционном суде на оправдательный приговор. Но сегодня и условный срок можно приравнять к оправдательному приговору.